Звезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активна
 

   В коммуналке померла старушка. На её площадь въехала внучка, – деваха лет за тридцать: монументальная, розовощекая застенчивая Луиза.

   Как она фыркала в усишки, и отводила взгляд, когда Митька в трусах выходил поутру на кухню, он смекнул, – девка по нему сохнет и кажись не порчена.

   Но, бесценная добродетель в недрах девяностокилограммовой усатой Луизы, Митяя не взволновала. Он бабу игнорировал, и баба затаила злобу. Опасно так с бабами.

   Игнорил, покуда не забыл на коммунальной плите вермишель с колбасой – на ночь.

   – Пропала, – думал Митька, поднимая утром крышку. И точно – вермишель исчезла.

   В другой раз, сварил субботним вечером борщ и оставил хлёбово остывать на плите. В воскресенье, в обед, внес разогретую кастрюлю в комнату, чтобы душевно покушать, под водочку и кино по ящику.

   Пошуровав половником, атеист Митяй перекрестился – ночью борщ стал постным! – мясо спиздили на корню.

   За такие фокусы в морду без разговоров. Но, предъявлять надо чётко, а то сам по зубам получишь – слишком уж весомые обвинения – обокраденный борщ! Нужны улики.

   Зажарил он половину курицы и оставила на кухонном столике. В третьем часу ночи за его дверью едва скрипнули половицы, – кто-то пробирался коридором в кухню.

   – Доброй ночи... – сказал Митяй, зажигая свет. Он ждал, вор забегает как таракан и будет огрызаться как крыса и был вооружен.
Луиза же, просто стала поедать курицу на месте преступления – стоит и жрёт!

   – Убью! – Митяй подскочил и огрел её по загривку…мухобойкой, – ничего разрушительней не нашел.

   Лу не пикнула. Перехватил оружие, и давай хуярить рукояткой по хребту, – только сало заколыхалось. А та всё живее убирает курицу, и ни звука, – лишь глаза намокли…

   – Дай сюда! – отчаялся Митька вырвать хоть стон раскаянья и вцепился в жаркое, а ворюга не отдает и глядит на Митьку такими выпученными зенками – аж страшно.

   Плюнул Митька на курицу: – Завтра поговорим! – и ушел досыпать.

   А поутру, на кухне спрашивает: – Как почивали, Луиза? – и сверлит взглядом.

   – Спасибо, сон освежил. – улыбается Лу, а сама тапками едва перебирает, – так её Митька брутальным инсектицидом обработал.

   – А что ж ноги волочишь?

   – Легкое недомогание – насморк. – не сдается упорная девушка.

   Митьке цирк надел и говорит: – Тронешь мои харчи, я тебя не мухобойкой, – велосипедной рамой прокачаю, что в коридоре висит.

   Лу заохала, упала на стул: – Ох, ах! Опять значит начались.

   – Кто начались, керосинка старая?!

   Молодой глупый Митька не догонял, что зрелки самый самолёт! Магистральник, – улетаешь на раз! Полет ровный, надежный, обслуживание отличное – не сходил бы с борта.

   – Припадки лунатизма. – говорит Луиза. – Ночью брожу, а наутро ничего не помню. Надеюсь, Митя, ты не воспользуешься моей беззащитностью?

   Митька инструкцию проигнорировал: – Ебанулась, жаба усатая?!

   Эх девка и обиделась! – в глазах молнии, зашипела: – Еще один синяк, я тебя ночью мясорубкой по крышке отрихтую – мне ничего не будет, я больная.

   Митяй тогда здорово струхнул и завел нужнОе ведро.

   Стали Митяй и соседи, всё до крошки уносить на жилплощадь – таракану поживиться нечем.

   Однажды, проснулся во втором часу, – забыл сука убрать повидло! Бегом на кухню – цело ли?

   Переломившись жирной буквой «Г», – локти на стол, Луиза черпала прямо горстью из банки, и клала в рот Митькино повидло. У него потемнело в глазах…

   – Хым.., – сказала Луиза и замерла.

   – Ш-ш-ш-… – нежно зашептал позади неё Митяй, оглаживая прожорливую сомнамбулу по бёдрам – успокаивая. – Ш-ш…

   Лу вновь принялась за сладкое, а Митька стал отбивать бабки древним, но по сей день популярным способом. Пусть и лишённым эффективности современных финансовых инструментов, но единственно конвертирующим материальное в сексуальное, и наоборот.
«Сроду целочку не вскрывал, а ту такая запорная арматура…! – очень довольный собой, засыпал подуставший Митя. – Благо дурёха не вспомнит, кто люк спиздил…».

   Утром, он ждал Луизу с тревогой, – мало ли, – проснулась, а «там» лоскуты на ветру трепещут?

   – Как ночевали, ничего не болит? – спрашивает издалека.

   – Болит. Зуб, как от сладкого.

   «Это от повидла..! – успокоился Митя. – И вправду ничего не помнит! Это нечто!».

   И… побег в бакалею за пряниками и вареньем.

   Что ни ночь, оставлял на столе лакомство. А сам, рано поужинав, ложился, чтоб в два проснуться полным сил и ждать когда скрипнут половицы… И они скрипели, Митька тихонько выходил на кухню отбивать бабки, не осознавая, что уже вгоняет себя в долги…

   Утром приветствовал девушку, а внутри уссывались гиены.

   Гастрономический мезальянс был краток. Однажды, Луиза взяла Митю за шкирку:

   – Слышь, ебака неуловимый. – говорит. – Я хочу мясо, рыбу, шоколад. Пристроился за пряники миномёт вставлять! Заявление подадим, тогда чпокай за спасибо...

   Митя побледнел: – Какое заявление, кошелка?

   – В ЗАГС. Я от тебя залетела.

   – Вы что-то путает, гражданка. – резко перешел на официоз Митя. – Вы больны лунатизмом и ничего помнить не можете, – сами утверждали.

   Та плечами пожала: – Милый, сроду лунатизмом не страдала…

   И ничего, – живут уже который год. Детишки. Счастье оно такое – не сразу разглядишь.

   (С) А.Болдырев.